Василий поленов

Архитектура

Илья Репин называл Поленова прирождённым архитектором, вспоминая о том, как тот ещё в Академии «по-родственному» сочинял некоторым студентам архитектурного отделения программы, за которые они получали медали. Особенно ярко наклонности художника проявились при создании «кремлёвских» этюдов к неосуществлённой картине «Пострижение негодной царевны» — таких, как «Успенский собор. Южные врата», 1877 и «Теремной дворец. Наружный вид», 1877. Наверное, тут не прошла даром дружба Поленова с С. Мамонтовым и его единомышленниками, мечтавшими о возрождении древнерусского зодчества. Позднее, в Абрамцево, Поленов получил возможность реализовать свои стилизаторские таланты уже в архитектурной практике, когда рука об руку с В. Васнецовым занимался строительством и оформлением церкви Спаса Нерукотворного. Собственная усадьба «Борок» тоже была выстроена по проектам художника. Удивительно, но в проекте Большого дома он предвосхитил некоторые идеи функциональной архитектуры, приближающейся к конструктивизму.

С академизмом и Академией, вообще, не всё так просто. Протест против академических принципов психологически объясним — в молодости все рвутся открывать неизведанные пути, все относятся к предшественникам как к закостенелым рутинёрам, но по трезвом размышлении оказывается, что хорошая строгая школа необходима любому мастеру — в противном случае все его новаторские дерзания, не обеспеченные знаниями и навыками, повиснут в воздухе. Тот же Поленов позже говорил: «Я очень люблю нашу Академию и несказанно ей благодарен за своё свободное развитие». И не только Поленов. Репин, признанный глава изобразительного реализма, в 1877 году поклонился Академии, сказав: «Теперь на свободе рассуждая беспристрастно, я не вижу в Академии врага, которого где-то в ней откопали, она у нас так свободна!» Вот так-то.

Дело не в Академии, а в необходимо наступающем (или в худшем варианте — не наступающем) для каждого художника моменте ясности, моменте истины, когда он с последней ответственностью осознаёт собственное призвание. С Поленовым такое случилось примерно в финале его пенсионерской командировке за границу. Снова цитируем самого живописца: «Пользу командировка мне принесла во многих отношениях, главное, в том, что всё, что до сих пор я делал, не то, всё это надо бросить и начать снова-здорово. Тут я попробовал и перепробовал все роды живописи: историческую, жанр, пейзаж, марину, портрет головы, образы животных, натюрморт и т.д., и пришёл к заключению, что мой талант всего ближе к пейзажному, бытовому жанру, которым я и займусь».

В бодром духе

Холодная и мрачная выдалась осень в 1920-м. Беспощадный зной минувшего лета во многих районах уничтожил посевы. За реквизициями начался массовый голод. 76-летний художник жил в бывшей своей усадьбе Борок. По неделям не вылезал из толстого пиджака, не снимал шапки и рукавиц. Чтобы как-то подкрепить себя, пек яблоки и с утра до вечера работал.

Чем поддержать людей, когда так трудно, тоска подступает? И тут-то родилась идея – показать красоту Божиего мира, дать хоть немного радости. На этот раз Поленов задумал нечто сказочное: устроить световой театр с подсвеченными картинами, на которых бы изображалось путешествие по разным уголкам земли. «Вы подумайте только, как живут крестьяне», — говорил Василий Дмитриевич, — «Полгода холода, темноты, ничего кроме трактира… С тоски можно умереть…И вдруг кругосветное путешествие!» .

Для создания картин художник использовал свои ранние этюды, привезенные из поездок. Он сам сконструировал и изготовил переносной складной ящик для диорамы. Голод и работа понемногу подорвали его здоровье – писал он стоя. Когда диорама была, наконец, готова, он собрался ехать в Страхово, чтобы лично участвовать в показе, и тут ноги предательски отказались служить – распухли так, что валенки надеть было невозможно. Но не так-то просто было удержать Василия Дмитриевича на месте — он велел разрезать валенки сверху и все-таки поехал. Диораму открыли при местном музее, а ее создатель скромно сидел на крыльце при входе и любовался улыбающимися лицами выходящих зрителей.

Стремление приносить людям радость он сохранил до конца своей жизни, а в 80 лет – получил известие о присвоении ему звания народного художника. Он и был народным художником, по сути – вместе со своим народом переживал то, что стало общим уделом.

Многие люди отмечали присущий Поленову аристократизм. Пастернак писал о нем: «Это был единственный, в полном и лучшем смысле слова, джентльмен – европеец и аристократ» .

Поленова же такие определения смущали. Как-то он заметил родным: «Здесь почему-то все считают меня аристократом. Это какое-то недоразумение. Я никаких дворянских качеств в себе не чувствую. Постоянно работаю, да и выше всего люблю работу…Близкие мне люди все работники» . Поленов, действительно, всю жизнь трудился, но все же, связь с дворянской культурой выделяла его из среды художников и во многом определила своеобразие его творчества.

Древний оберег и связь с патриотизмом

Но не только спасение от эпидемий видели в квасе. Им так увлекались, что квас приобрел священные и мистические свойства, и стал оберегом. Девушки поливали им полки в бане во время обряда мытья перед свадьбой (а остаток должны были выпить), а мужчины — «тушили» им пожары, вызванные молнией, так как считали, что с таким «божьим гневом» справится только квас или молоко. По одной версии, в такой пожар бросали обруч с квасной бочки, чтобы огонь такого пожара не шел дальше. По другой, тушили пожар непосредственно квасом.

Продавец русского кваса — Эмиль Франсуа Дессен

При дворе квас тоже верили, но с точки зрения феноменальной пользы для здоровья. «Квас» родственен древнерусскому слову «кислый» — и молочная кислота благоприятно влияла на организм. Квас любил полководец Александр Суворов и царь Петр I — последний пил его каждый день. Разжалованный в шуты князь Михаил Голицын и вовсе был прозван «квасником» — он был обязан подносить напиток императрице Анне Иоанновне.

Продавец кваса — Карл Булла

И совсем невероятная слава пришла к квасу после войны с Наполеоном в 1812 году. Русская знать начала демонстрировать свой патриотизм… да, через квас. «В срочном порядке квасом заменили шампанское — его разливали в хрустальные бокалы и подавали на балах», — говорит Павел Сюткин. Со временем появились и те, кто решил поиронизировать над таким показным, официальным русофильством. Так было придумано выражение «квасной патриотизм».

Автором считается князь Вяземский, литературный критик и близкий друг Александра Пушкина, который в «Письмах из Парижа» (1827) пустился в такие рассуждения: «Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. Тюрго называл это лакейским патриотизмом, du patriotisme d’antichambre. У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом».

Значительные вещи: «что» или «как»?

Константин Коровин, любимый ученик Поленова, недоумевает, почему тот бросил писать пейзажи, которые составляют истину его творчества. «Я как-то не совсем понимал, — признаётся он, — почему такой замечательный художник русского пейзажа, природы русской, так увлекался сюжетом давней истории и делал огромную картину на евангельскую тему. Мне кажется потому, что принято было в это время писать большие картины». Передвижники долго и втайне готовили свои мощные полотна, такие, как «Боярыня Морозова» или «Утро стрелецкой казни», а потом неожиданно представляли их публике. Картины становились «гвоздём» выставки, о них начинали писать и говорить. Коровин называет это бытовой особенностью времени. Биограф Поленова Копшицер считает, что здесь Коровин не прав, якобы о том, что Поленов пишет картину «Христос и грешница», «знали все близкие ему люди… и многие другие, совсем даже не близкие». На это витиеватое «близкие и не близкие» стоит заметить, что, как вспоминают очевидцы, свой цикл «Жизнь Христа» до выставки Поленов никому не показывал.

«Мне казалось, — заключает Коровин, — что и Поленов тоже под влиянием этого писал такой “гвоздь”». Но Коровин вовсе не подразумевает конъюнктурности творчества Поленова или, тем более, его погони за успехом. Поленов был скромным человеком. Остались свидетельства о том, что молодым художникам он буквально даром отдавал свои этюды, за работы же свои брал сравнительно небольшие деньги. Речь же идет о фундаментальном противопоставлении в искусстве – писать «что» или писать «как».

Что значит писать значительные вещи? В чем их значимость? В содержании. Они содержательны. Нарративны. Переводимы на язык. Они требуют раздумий, из них можно извлечь мораль или наставление. Писать «как» — значит писать «ради». Ради искусства. Коровин относится к последним. Репин упрекнёт его, что его полотна – это «живопись для живописи». Но для Коровина в этом «ради» и «для», в этой самоценности и состоит суть искусства. Он пишет лимоны на фоне сирени не для того, чтобы что-то сообщить о комнате, в которой они находятся, уличить в чем-то хозяев или похвалить их, он пишет саму лимонность лимона. Подобно древнему греку, в вещях он ищет их первоначала, в дереве – древесность, в море – моринность. Коровин с болью рассказывает о борьбе, разворачивающейся на его глазах в художественной среде между «жанристами» и «пейзажистами», в результате которой пострадал сам Поленов и его ученики. «Чудесные картины Поленова — “Московский дворик”, “Бабушкин сад”, “Старая мельница”, “Зима” — обходили молчанием на передвижных выставках. “Гвоздем” выставок был Репин — более понятный ученикам

Ученики спорили, жанристы говорили: “важно, что писать”, а мы отвечали — “нет, важно, как написать”. Но большинство было на стороне “что написать”…»

Апологеты жанровой живописи считали пейзаж вздором. Противостояние было настолько серьезным, что в Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве, где работал Поленов, поставили под вопрос право пейзажиста судить о рисунках и исключили пейзаж из категории выпускных работ учащихся. В результате гонений, Поленов ушел в отставку. Его ученики, Коровин, Левитан, Головин, не получили по окончании Училища звания классных художников. Коровин вспоминает слова Поленова после отставки: «Трудно и странно, что нет у нас понимания свободного художества…». Но настоящая драма для Коровина заключается не в этом, а в том, что Поленов сам покидает прибежище своего таланта, о чем он прямо говорит учителю. На вопрос Поленова, что Коровин думает о его «Грешнице…», Коровин отвечает: «Василий Дмитриевич, мне всё равно, что там действие, момент сцены и что женщина испуганно смотрит на Христа, который решит ее участь, убьют ее камнями или нет. Но в картине есть пейзаж, написанный по этюдам, как бы с натуры. В нём есть солнце страны. Но ваши картины и этюды с натуры русской природы мне больше нравятся. Ваша картина, вернее, её тема, заставляет, так сказать, анализировать вопросы жизни, тогда как искусство живописи имеет одну цель — восхищение красотой».

Но Поленову кажется недостаточным это восхищение красотой. Художник Минченков, входящий в круг поздних передвижников, полагает, что «как передвижник, Поленов искал значительности в содержании своих произведений». И действительно, Поленов весьма переживал из-за того, что его картина из цензурных соображений была переименована: вместо «Кто из вас без греха?» названа «Христос и грешница». А значит и мысль была искажена. Поленову важна мысль. Важна идея всепрощения. Но не потому что он передвижник, как заключает Минченков, а потому что он русский.

Кто придумал квас?

Когда главный холодный русский напиток появился в России неизвестно. Возможно, его придумали даже не русские. Что-то, напоминающее квас, готовили в Древней Греции и в Древнем Египте. В V веке до н. э. Геродот рассказывал о напитке под названием «зифос»: его делали путем замачивания хлебных корок, в результате брожения получалось нечто похожее на квас.

«Квасник» — Владимир Маковский

По всей видимости, квас готовили везде, но из-за сочетания нескольких факторов — всегда доступное сырье, плюс  погодные условия — прижился он именно здесь. Первое письменное упоминания его относят к летописи 996 года: новообращенных христиан по указу князя Владимира угощали «пищей, медом и квасом». Со временем, в других государствах напитки подобного рода во что-то эволюционировали (например, в пиво), а квас так и остался русским «изобретением». Но «национализация» кваса начала все самое интересное.

Кто пил квас и почему так много?

Квас пили буквально все: крестьяне, солдаты, врачи, монахи, цари. Его умели готовить в каждой семье по фамильному рецепту — отсюда и столько вариаций кваса. Примерно так варят борщ: общие правила одинаковые, но каждый готовит со своими нюансами. Тем более, поле для экспериментов широкое: различие могло состоять как в количествах и сортах исходных материалов, так и в деталях самой техники.

Например, для приготовления затора (хлеб или мука, разведенный водой и оставленный для брожения) брали и холодную, и горячую воду — и от того зависел результат. Или меняли время пребывания затора в печи или в чанах. Наконец, бочки, где квас должен был бродить, могли сдабривать сахаром, хмелем, мятой, изюмом, медом и т.д.

Продажа кваса — Василий Калистов

На Руси квас был каждодневным напитком, каким теперь является чай. «Квас, как хлеб, никогда не надоест» — гласит русская пословица. Раньше его считали полноценной едой, поэтому говорили, что квас не пьют, его «едят». В голодные времена за счет него выживали, его брали в поле и на другую тяжелую работу. Хотя он и был таким же жидким как сейчас, но давал чувство насыщения. А еще служил основой для десятков разных блюд: от окрошки (фактически салат, залитый квасом) до тюря с зеленым луком (суп из хлебных корок).

С XII века квас начали различать варианты кваса: кислого слабоалкогольного и сильно опьяняющего напитка. Второй называли «творенным», то есть сваренным, а не произвольно закисшим. Если квас не варить, то естественное кисломолочное брожение останавливает спиртовое и тогда его крепость не превышает 1-2%, но «твореный» квас можно было бы сравнить по крепости с вином. Поэтому квас любили еще и за его качество превратиться в алкоголь.

Домашний мятный квас

Появилась отдельная профессия — квасник. Каждый квасник специализировался на определенном сорте и именовались по его названию (яблочный квасник, ячневый квасник и т.д.). Работали они каждый в своем районе, а выход за его пределы в «чужой» район был чреват неприятностями: квасники ревностно делили территорию и так решали вопрос высокой конкуренции.

Наконец, есть и еще одна версия дикой популярности кваса. «Причина этого проста: был недостаток чистой питьевой воды. И чем гуще страна населена, тем острее становился этот вопрос, вызывавший эпидемии и массовые желудочные заболевания в прошлом. Напиток же, подвергшийся брожению (как, к примеру, квас или сидр), был практически безопасен с санитарной точки зрения», — говорит историк русской кухни Павел Сюткин.

Молодые годы

Василий Поленов родился в многодетной, культурной дворянской семье 20 мая (1 июня) 1844 года в Петербурге.

Его отец, Дмитрий Васильевич Поленов, был известным археологом и библиографом. Мать, Мария Алексеевна, урождённая Воейкова, писала книги для детей, занималась живописью. Дядя художника, М. В. Поленов (1823—1882), был сенатором.

Ярким детским впечатлением Поленова были поездки на север, в Олонецкий край с его девственной природой, и в Ольшанку Тамбовской губернии, в имение бабушки В. Н. Воейковой. Вера Николаевна, дочь известного архитектора Николая Львова, воспитанная после ранней смерти родителей в доме , хорошо ориентировалась в русской истории, знала народную поэзию, любила рассказывать внукам русские народные сказки, былины, предания. В этой атмосфере сформировался художественный вкус Поленова. Воейкова всячески развивала увлечение внуков живописью, поощряла творческое честолюбие, устраивала среди детей конкурсы, присуждая, как в академиях, за лучшую работу «медаль».

Почтовая марка СССР, 1952 год: «Московский дворик»

Наиболее одарёнными среди детей Поленовых оказались двое: старший сын Василий и младшая дочь Елена, ставшие впоследствии настоящими художниками. Детям были наняты педагоги по живописи из Академии художеств. Встреча с П. П. Чистяковым стала судьбоносной для таланта Поленова. Чистяков обучал рисунку и основам живописи Поленова и его сестру в 1856—1861 годах, сам, будучи ещё студентом Академии художеств. С самых первых занятий преподаватель требовал от учеников пристального изучения натуры.

Мемориальная доска в честь Василия Поленова в Петрозаводске на здании Олонецкой губернской мужской гимназии

В 1861—1863 годах Поленов учился в Олонецкой губернской мужской гимназии в Петрозаводске. В память об этом на здании установлена мемориальная доска.

В 1863 году, окончив гимназию, поступил, вместе с братом Алексеем, на физико-математический факультет Петербургского университета. По вечерам Поленов в качестве вольноприходящего ученика посещал Академию Художеств; занимался не только в рисовальных классах: ещё слушал лекции по анатомии, строительному искусству, начертательной геометрии, истории изящных искусств. Поленов был постоянным посетителем оперного театра и концертов, увлекался музыкой Вагнера, сам пел в студенческом хоре Академии, сочинял музыкальные произведения.

Вскоре Поленов стал постоянным учеником натурного класса Академии художеств. Затем временно оставил университет, полностью погрузившись в занятия живописью. В 1867 году окончил ученический курс в Академии художеств, получив серебряные медали за рисунки и этюд. Вслед за этим участвовал в двух конкурсах на золотые медали по избранному им классу исторической живописи. С января 1868 года возобновил занятия в университете, теперь — на юридическом факультете.

Первую зарубежную поездку Поленов совершил летом 1867 года, посетив Всемирную парижскую выставку. В экспозиции был большой раздел с произведениями народных художественных промыслов различных стран. Незабываемые впечатления от увиденного легли в основу диссертации, которую Поленов защитил в университете.

Пейзажи

Поленов — прирождённый пейзажист, его заслуги в развитии этого жанра трудно переоценить. Он менял жанр и сам менялся — поэтому пейзажную живопись художника принято делить на два этапа: до и после середины 1880-х годов. Поленов впервые по-настоящему увлёкся пейзажем во Франции — это случилось во время его (совместной с Репиным) поездки в Нормандию

В пейзажных работах той поры в полной мере проявились основные его живописные принципы — пленэрная свежесть цвета, естественный мотив, выверенная композиция и чёткий рисунок — в качестве примера можно обратить внимание на пейзаж Поленова «Рыбацкая лодка. Этрета

Нормандия», 1874. Впоследствии некоторая заданность исполнения исчезла, Поленов отказался от стандартного противопоставления двух планов, да и пленэрным требованиям следовал не столь строго, пытаясь создавать чисто поэтические произведения, полные непосредственной влюблённости в природу, — яркой иллюстрацией такого подхода является популярный шедевр художника «Осень в Абрамцево», 1890.

Между тем, и пейзажная живопись у Поленова менялась на протяжении его жизни — он постепенно отказывался от академических канонов, долгое время довлевших над его творчеством. Однако до определённых пределов: он шёл к новейшей декоративности, пытался «ухватить» яркие образы, но при этом настаивал на необходимости кропотливой черновой работы, не терпел эскизности и мимолётности, а именно к ним склонялась новейшая живопись — та самая «отрадная» живопись, родоначальником которой Поленова называют и апофеоз которой мы находим в творчестве В. Серова и К. Коровина. Этот момент стал пунктом расхождения Поленова с его любимым учеником Коровиным, чью концептуальную «эскизность» конца 1880-х годов учитель воспринял как элементарную небрежность.

Сказанное касается и этюдов, привезённых Поленовым из своей первой поездки на Восток, которую он предпринял, чтобы собрать материал для задуманного им евангельского цикла. Эти этюды имели оглушительный успех, особенно ими восхищались молодые живописцы. И. Остроухов вообще утверждал, что в них Поленов «открыл русскому художнику тайну новой красочной силы и пробуждал в нём смелость такого обращения с краской, о котором он раньше и не помышлял».

Живопись

В 1867 году Поленов запечатлел любимую бабушку Веру Николаевну на холсте, и этот портрет стал дебютной работой автора.

Картина Василия Поленова «Портрет Веры Николаевны Воейковой»

Интересный факт: в ряде источников указано, что в 1869 году художник получил малую золотую медаль за картину «Иов и его друзья». На самом деле работа принадлежит однокурснику Поленова, прославленному живописцу Илье Репину. Василий Дмитриевич же получил первую творческую награду — большую золотую медаль — в 1871 году за полотно «Христос воскрешает дочь Иаира».

За проявленный талант Поленова и Репина направили на стажировку в Европу. Несмотря на осознанный возраст — 27 лет, Василий Дмитриевич не мог определиться, какому жанру себя посвятить. За вдохновением он пошел в музеи, обратившись к мастерам пера: Карлу Пилоти, Габриэлю Максу, Арнольду Беклину, Гансу Макарту.

Картина Василия Поленова «Христос воскрешает дочь Иаира»

В 6-летней стажировке родились пейзажи «Белая лошадка. Нормандия» (1874), «Итальянский пейзаж с крестьянином» (1874), «Аббатство в Редоне» (1876), портрет «Арест гугенотки Жакобин де Монтебель, графини д’Этремон» (1875), который в 1876 году обеспечил Поленову звание академика искусств.

Посетив Вену, Мюнхен, старейшие города Италии и Франции, в 1876 году художник вернулся в Россию с четким видением дальнейшего творческого пути.

Картина Василия Поленова «Бабушкин сад»

Заняться творчеством сразу по приезде Василий Дмитриевич не успел — началась Русско-турецкая война. Впрочем, государи, наслышанные о выпускнике Академии художеств, пригласили Поленова занять место официального художника при Александре III.

Ужасы войны мастер пера переносил не на монументальные холсты, а на бумагу — его фронтовые эскизы печатались в журнале «Пчела». Больше внимания Поленов уделял мирным пейзажам. В годы противостояния Российской и Османской империй были созданы «Бабушкин сад» и «Московский дворик» (1878), сразу после войны — «Заросший пруд» (1879).

Картина Василия Поленова «Московский дворик»

Картина «Московский дворик» считается одной из наиболее известных в творчестве Поленова. Она запечатлела жизнь горожан в разгар летнего дня: женщина тащит коромысло, дети играют в траве, а рядом пасется запряженная лошадь. На заднем фоне – загороженный домами, но могущественный Спас на Песках. Коллеги Поленова по ремеслу отнесли холст к самобытному жанру — «интимный пейзаж».

В начале 1880-х годов в творчестве Василия Дмитриевича появились восточные пейзажи и библейские мотивы. В тот период биографии художник совершал поездку по колыбелям христианства: Константинополю, Палестине, Сирии. В дороге родились картины «Вифлеем», «Олива в Гефсиманском саду», «Источник Девы Марии в Назарете» (1882).

Картина Василия Поленова «Заросший пруд»

Тогда же Поленов начинал писать эпохальное полотно «Христос и грешница». Замысел картины «Христос и грешница» (другое название — «Кто без греха?») появился у Поленова под впечатлением от полотна «Явление Христа народу» Александра Иванова. Художника хотел показать Иисуса, который не просто появляется, а существует среди мирян.

Работа над произведением велась долго, и если бы не сестра-близнец Василия Дмитриевича, вряд ли бы завершилась — умирая, Вера взяла с брата обещание, что он допишет картину и сделает ее большого формата. Первые эскизы житейской истории Христа появились в 1870-х годах, а окончательное произведение — в 1888-м.

Картина Василия Поленова «Христос и грешница»

«Христос и грешница» была воспринята с сомнением, цензоры даже отказывались пускать полотно на выставку. Александр III приобрел картину для собственной коллекции, и расположение императора к художнику сразу поменяло мнение общества.

На вырученные средства Поленов купил участок в Тульской губернии, на берегу реки Оки. Позже здесь была возведена усадьба Борок. Вид, открывающийся из окон имения, лег в основу полотен «Золотая осень», «Стынет. Осень на Оке близ Тарусы», «Часовня на берегу Оки» (1893).

Картина Василия Поленова «Золотая осень»

В 1900-е годы художник собирал материал для первой и единственной серии картин «Из жизни Христа». Выставка, состоявшаяся в 1909-м, имела громогласный успех и навсегда поместила имя Поленова в список лучших живописцев современности.

Финальная картина Василия Дмитриевича «Ока. Пароход “Владимир”, превращенный в буксир» датируется 1920 годом.

Поленов и театр

В самом дальнем зале размещены работы Поленова, связанные с театром и архитектурой. Вообще устроители выставки всячески подчеркивают многосторонность Поленова, который был не только художником, но и архитектором, и педагогом, и театральным декоратором, и даже музыкантом и композитором (например, сочинил оперу «Призраки Эллады» на выдуманный античный сюжет — про скульптора, дерзнувшего воплотить в статуе Афродиты образ своей реальной возлюбленной. Опера длительностью около 50 минут, в которой сочетались пение и мелодекламация, была поставлена в 1906 году в Московской консерватории и прошла один раз).

Василий Поленов. Рисунок для авантитула альбома «Хроника нашего художественного кружка». 1894. Бумага, акварель. Музей-заповедник «Абрамцево», Московская область. Изображение Афродиты в глубине — фрагмент декорации Поленова к опере «Призраки Эллады»

Театр — искусство эфемерное, и в случае осуществленных когда-то давно театральных постановок нам, как правило, приходится довольствоваться эскизами декораций и костюмов и свидетельствами современников о том, как это выглядело на самом деле. И в случае с Поленовым эскизы и воспоминания убеждают: это было волшебно, тем более что художник, как правило, работал для небольших любительских сцен вроде подмостков в усадьбе Саввы Мамонтова в Абрамцеве, придумав «единую декорацию», где в одном холсте воссоздавались и глубина пространства с пейзажами и архитектурой, и всевозможная обстановка и предметы, нужные для действия.

В 1883 году Мамонтов поставил в Абрамцеве оперу «Алая роза» по сказке Шарля Перро «Красавица и чудовище» (существует русский аналог этого сюжета — «Аленький цветочек» Сергея Аксакова). Либретто сочинил сам Мамонтов, а музыку написал Николай Кротков, прошедший в Вене школу Иоганнеса Брамса. Местом действия Мамонтов выбрал средневековую Испанию, а Поленов исполнил декорации (а еще сыграл роль мавра). Сохранились акварельные эскизы декораций, от которых (от декораций, то есть) бледнели от восторга лучшие театральные художники молодого поколения — и Коровин, и Бакст, и Головин. Виктор Васнецов прямо называл декорации Поленова гениальными: «Его декорации к “Алой розе“ — гениальные декорации, говорю это смело при таких свидетелях, как, напр, Репин. Надо быть волшебником, чтобы перенести нас в эти сказочные дворцы и сады».

Дом на Оке

Будучи от рождения городским жителем, Поленов очень любил ширь бескрайних полей, широколиственные густые леса, спускающиеся к могучим рекам. Мечтал поселиться на лоне природы. В 1890 приобрёл небольшое имение Бёхово в Тульской губернии, на высоком берегу над Окой. В тихом месте, в сосновом бору, чуть в стороне от села на деньги, вырученные от продажи картины «Христос и грешница», построил дом по собственному оригинальному проекту, и при доме художественные мастерские. Усадьба была названа Борок. Там Поленов много и продуктивно работал, охотно приглашал к себе сельских детей, проводил для них познавательные занятия и представления, развивал художественный вкус. По замыслу Поленова, усадьба должна была стать «гнездом художников», а со временем превратиться в первый провинциальный общедоступный музей. Поленов построил народный театр для крестьян и церковь в Бёхове.

В настоящее время в усадьбе Борок (современное название Поленово) находится Государственный мемориальный историко-художественный и природный музей-заповедник В. Д. Поленова, где сохранилась уникальная обстановка, интерьер, мебель, библиотека и предметы быта хозяина. Его первым директором был сын художника, биолог, профессор Московского университета Дмитрий Васильевич Поленов (1886—1967).

В 1899 во второй раз отправился на Ближний Восток с целью сбора материала для грандиозной евангельской серии «Из жизни Христа», которую завершил в 1909. Выставка этих картин имела большой успех и на момент экспозиции стала центральным событием в мире живописи.

В связи с ролью великого князя Владимира Александровича в событиях «Кровавого воскресенья» в январе 1905 г. Поленов и Валентин Серов вышли из состава Академии художеств, президентом которой был Владимир Александрович.

В 1906 — в Большом зале Московской консерватории исполнена опера Поленова «Призраки Эллады».

В 1907 путешествует по Германии и Италии. В 1910—1911 — снова посещает Европу.

В 1910—1918 годах Поленов вёл в Москве просветительскую деятельность, участвовал в организации народного театра.

В 1914 в Москве устраивается выставка картин цикла «Из жизни Христа» для сбора средств в пользу раненых в Первой мировой войне.

В 1915—1916 годах по инициативе и эскизам Поленова архитектор О. О. Шишковский возвёл на Зоологической улице в Москве Дом для Секции содействия устройству деревенских, фабричных и школьных театров; с 1921 года это Дом театрального просвещения имени академика В. Д. Поленова («Театральный дом»).

В 1918—1919 живёт в Борке, пишет картину «Разлив на Оке».

В 1924 прошла первая персональная выставка в Государственной Третьяковской галерее, посвящённая 80-летию художника.

В 1926 Поленову присвоено звание народного художника Республики.

Поленов очень любил лето, а длинные июльские дни, когда берёза достигает полного листа, называл «центральными» в году. Именно в такой день, будучи в глубоко преклонном возрасте, он и ушёл из жизни.

Художник скончался 18 июля 1927 года в своей усадьбе и был похоронен на сельском кладбище в селе Бёхово на крутом берегу Оки, где он так часто любил рисовать этюды. Над его могилой, согласно завещанию, установлен олонецкий крест. В имении Имоченицы Олонецкой губернии 10-летний городской житель Вася Поленов когда-то впервые близко познакомился с природой.