Крупин, владимир николаевич

Примечания

1. [ruskline.ru/analitika/2011/09/06/ya_vsegda_hotel_byt_pisatelem/ Владимир Крупин: «Я всегда хотел быть писателем…»]
2. [ruskline.ru/news_rl/2011/05/19/vladimir_krupin_otradno_chto_nasha_vlast_hotya_by_chtoto_nachala_ponimat/ Владимир Крупин: Отрадно, что наша власть хотя бы что-то начала понимать]
3. [ruskline.ru/news_rl/2012/04/20/diktatura_vorovstva/ Диктатура воровства]
4. Мухаметшина Е. [www.gazeta.ru/social/2014/05/15/6034493.shtml «Толстой, конечно, глубоко отвратен»]. «Газета.ру» (15 мая 2014). Проверено 17 мая 2014. [www.peeep.us/1333ee54 Архивировано из первоисточника 16 мая 2014].
5. [www.trud.ru/article/02-12-2004/80762_paradoksy_fateja_shipunova.html Труд: ПАРАДОКСЫ ФАТЕЯ ШИПУНОВА]

Взрослые и дети

Видеоинтервью телеканала Доверие

Мне гораздо тяжелее выступать перед взрослыми, чем перед детьми. Взрослые – закосневшие в своем воспитании, мышлении. Начинаешь им говорить какие-то правдивые вещи о нашей истории, о людях, сделавших революцию, а они – замыкаются или просят: «Не трогайте самого дорогого!»

Госпожа интеллигенция – она всегда, что называется, «вещь в себе». И ведь надо же до чего интеллигенты додумались: назвать человека мерой всех вещей. Наша жизнь – горящая спичка, по сравнению с солнцем.

Помню советские времена – я был партийный и спокойно, никого не боясь, открыто ходил в Церковь. Будучи членом парткома, предлагал брать пример с Польши, где коммунистов венчали, отпевали… И гонений никаких за свои убеждения не испытывал.

Интеллигенция видела оттепель, свободу только в возможности издавать запрещенные книги, слушать зарубежную эстраду – вот уровень понимания свободы. А свобода для христианина – растворение своей воли в воле Божьей.

Конечно, были на кухнях диссидентские разговоры. Но вечером ругавший власть утром выходил на трибуну и говорил то, что ему приказано. Я никогда не обольщался насчет интеллигенции. И рад, что прожив пятьдесят лет в Москве, так и не стал московским интеллигентом.

Позиция и высказывания

В своих статьях и интервью не раз высказывал неоднозначные или провокационные идеи по проблемам отношения полов, миграционной политики, религиозной терпимости, развития языка:

• отрицательно относится к сексменьшинствам, называя «гей-парады» парадами извращенцев
• назвал коррупционеров прислужниками сатаны
• выступает против ИНН, электронных карт и других инноваций, связанных с автоматизацией и электронной обработкой документооборотаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3155 дней ]
• критикует современное искусство и не посещает соответствующие выставки и экспозицииК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2914 дней ]
• выступает против англицизмов и внедрения в русских язык иностранных технических терминов.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2914 дней ]
• на заседании Общественной палаты, посвящённом концепции преподавания школьного курса литературы, назвал единственным положительным героем в культуре Иисуса Христа.

Тепло отзывался о Фатее Шипунове, занимавшемся неакадемическими и псевдонаучными исследованиями.

На перепутье

Владимир Николаевич Крупин живёт в самом центре столицы, между Государственной Думой и Большим театром, и заблудиться вроде невозможно. Но чтобы добраться до его подъезда, надо от метро пройти петляющими проулками. – Значит, так, – командует писатель по телефону, – встань спиной к Станиславскому, затем…

Москва завалена снегом, который искрится на солнце и слепит глаза. День радостный, и кажется, что всё сегодня значимо. Вот идёт мальчишка по горбатой улочке и зачем-то, задрав голову, смотрит вверх. Школу, что ли, прогуливает? Сердце ёкнуло, так ощутимо вспомнилось детство… А вот странный человек в летней шляпе и широкополом плаще-реглане. К Театру имени Чехова направляется – актёр? И этот приказ русского писателя – встать спиной к памятнику Станиславскому – тоже наполняется неожиданным смыслом. Великий режиссёр Станиславский, конечно, гениальную вещь придумал – так перевоплощаться в роль, чтобы зритель верил: перед ним не герой, а живой герой. Это искусство, приложимое не только к театру. Но вот странная вещь. Когда читаешь повести и рассказы Крупина, то не просто веришь, а знаешь: перед тобой реальные люди. И видно же, что никакие искусственные приёмы вроде перевоплощения в своих героев писателю не понадобились. Они живут в нём и с ним. Тем же макаром, как живёт в человеке совесть. Достаточно быть искренним, открыть своё сердце – и вот они являются на свет. Никаких ухищрений. И в то же время это – искусство! Повести-то художественные. Вот ведь какой парадокс.

Владимир Николаевич Крупин в своём кабинете

Зачем я иду к Крупину? Понятное дело – взять интервью для газеты, чтобы корифей русской деревенской прозы, сопредседатель Союза писателей России поведал о чём-то нашим читателям. Но почему такое беспечное и радостное чувство, что иду просто в гости?

Да, все знают: «Поэт в России – больше, чем поэт», именно он объяснит, «что делать». Но если спросить, чья это фраза – «больше, чем поэт», кто-то вспомнит Пушкина, Лермонтова, может, даже Достоевского. А написал-то это в 1964 году Евгений Евтушенко. В ту пору Владимир Крупин, будущий прозаик, тоже писал стихи, публиковался в сборнике произведений молодых поэтов. Оба жили в одном городе. Но сколь авторы были разные, словно принадлежали разным литературам. А ведь тогда, в 60-е, и было два разных течения. Лично я различаю их так: одни читали свои стихи с подвыванием, а другие были как-то попроще. Нисколько не умаляю таланты Евтушенко, Ахмадулиной, Рождественского, Окуджавы – но что, разве они не подвывали, публично декламируя? Больше скажу, я ведь школьником был без ума от стихов Евтушенко, цитировал наизусть. Но что в них восхищало? Неожиданная рифма, броский образ – то есть искусность текста. А потом, когда повзрослел, то открыл главное различие между двумя течениями русской советской литературы. Собственно, сам Евтушенко это и подсказал:

Понятие «гражданин» происходит от слова «город». Первые граждане появились в замкнутых полисах и были носителями политических прав. И наши творцы-горожане, расцветшие в пору хрущёвской оттепели, неслучайно отличались некоторой политизированностью и шарахались между диссидентством и прислужничеством государственной идеологии, воспевая Братскую ГЭС, борьбу с нейтронной бомбой и комиссаров в пыльных шлемах. А те, кого условно называют «деревенщиками», были просто русскими. Обретались они не в полисе, а в мiре – чем живёт наш народ. Может, слишком схематично я это представляю и поэтому неправ. Но сейчас, направляясь к писателю-деревенщику, несу с собой вопросы вовсе не «гражданские» вроде «что делать», а по жизни – о житье-бытье. Честно сказать, и вопросы-то не главное, а хочется просто встретиться, укрепиться общением. Помню, как прошлый раз вышли мы от него окрылённые…

– …да что я объясняю, вы же бывали у меня, дорогу знаете, – заканчивает Владимир Николаевич инструктаж. Отвечаю ему по телефону, что да, знаю. Совсем недавно в гостях был… десять лет назад.

Достаю смартфон и включаю геолокацию. Иду по стрелке… Как всё-таки мир изменился, за десять лет-то! Вот это и будет главным вопросом к Крупину.

Детство Крупина

Детство писателя было сложным, как и у многих его сверстников. Он на своем опыте познал, что такое тяжелый крестьянский труд, работая на сенокосе и в огороде.

Происхождение и рождение

Родился писатель 7 сентября 1941 года в небольшом поселке под названием Кильмезь, расположенном в Кировской области.

Семья писателя

Владимир был сыном лесника. Семья его была верующей. Родители, Николай Яковлевич и Варвара Семеновна Крупины, никогда не пропускали церковных праздников и воспитывали сына в православных традициях. В советские времена власти пытались запретить веру. В связи с этим семья Крупина не могла посещать храм: в их селе большевики одну церковь превратили в дом культуры, другую — сожгли.

Писатель всю жизнь помнит совет матери для преодоление обид и несправедливостей, обращенный к обидчикам: «Дай Бог вам здоровья, а нам терпения». «Будь сам хорош, все хорошими будут».

Отец научил своего сына главному — жизненному поведению. Владимир Крупин в одном из последних интервью рассказывает о своем родителе так:

— Я уходил в армию, он сказал на прощание два завета, оба очень жизненные. «От службы не бегай, на службу не напрашивайся». И: «Вперед не суйся, сзади не оставайся». Так и живу. Он никогда не гнался за деньгами, был до изумления неприхотлив. Честен до последней копейки. В одежде был скромен. Очень радовался, когда мы, его сыновья, дарили ему свои рубашки. Много, своим единственным глазом, читал. Знал наизусть русскую поэтическую классику. За всех нас переживал, хотя иногда не знал, кто в какой класс перешел. Очень ответственно подписывал дневники за неделю. И за мои трояки и пары никогда не ругал. «Это, Владимир, надо подтянуть», — только и всего.

У всех в семье Крупиных были свои обязанности. Владимир выпускал домашнюю стенгазету «Семья», потому что писал с детства. В школу он пошел с 5 лет. Володя был третьим ребенком в семье, и когда старшие брат и сестра пошли на занятия, ему тоже захотелось отправиться с ними. Он так плакал, что родителям ничего не оставалось, как отвести его в школу. Это произошло 3 сентября.

Владимир очень любил читать, за это в школе его прозвали «запечным тараканом». У него была единственная мечта — стать писателем. Об этом он в девять лет написал в своем дневнике, а в четырнадцать, когда ночью по радио звучал гимн СССР, встал и поклялся, что будет русским народным писателем.

После окончания обучения в сельской школе в 1957 году Владимир работал грузчиком, слесарем, а также корреспондентом в Кильмезьской газете.

Произведения Крупина

Главная тема произведений Крупина – это дом. Все творения хранят в себе частичку родной ему вятской земли, где прошло детство писателя. В своих произведениях он затрагивает проблемы простых крестьян и в целом рассказывает о жизни в деревнях и селах. Рассказы отличаются особой народной речью, поговорками, присловьями. Так как Владимир Николаевич человек верующий, тема религии в его произведениях играет большую роль. Его герои – люди ищущие, страдающие, трудно постигающие свое предназначение.

Писателя волнуют такие темы, как судьбы родной страны и простого русского человека. Основными персонажами произведений являются крестьяне, а излюбленные персонажи — деревенские чудаковатые мужики, доморощенные философы. В их, на первый взгляд, наивных, порой, простоязычных суждениях отражается точное и глубокое понимание народом всех событий, происходящих в стране.

Герои произведений:

• Евланя («Повесть о том, как…»);
• Отец («Сороковой день»);
• Костя («Прощай, Россия, встретимся в раю», 1991);
• земляки писателя («Во всю Ивановскую», «Боковой ветер», 1985).

В своих произведениях автор рассказывает о горестной судьбе русского села. Каждая из повестей пронизана щемящей болью за разрушаемую, уходящую деревню, сострадательной любовью к сельским жителям.

Автор своей жизнью и творчеством убеждает читателей, что Россию спасет православная вера. Он — великий патриот земли русской, искренне любящий свою Родину — и малую, и большую. Крупин пишет: «Жизнь моя так крепко срослась с жизнью России, что я не могу уже ни о чем писать, кроме как о своем Отечестве». Владимир Николаевич много ездит по территории России и за пределами страны. Своими впечатлениями от поездок и встреч с интересными людьми писатель всегда делится со своими читателями и слушателями.

Автор органично сочетает проблематику «светской» жизни с православной этикой. Писатель убежден, что путь к полноценному, гармоничному существованию пролегает через любовь, добро и обретение истинной веры. Каждый из героев приходит к этому своим собственным, порой, весьма извилистым и причудливым путем.

Начало пути[править | править код]

«Родился в с. Кильмезь Кировской обл. в крестьянской семье, отец работал в лесничестве. В детские годы испытал все тяготы деревенской жизни военных и послевоенных лет. Стремление к писательству проявилось у Крупина уже в школьные годы. «Только родная литература помогла мне определить на всю дальнейшую жизнь смысл моего существования, — вспоминал впоследствии Крупин. — Русская литература всегда отдавала и отдает предпочтение образу жизни, духовно наполненному. Она всегда знала, что жизнь — поиск духовности».

Работал селькором в районной газете, комбайнером, слесарем, служил в армии. Во время учебы на филологическом факультете Московского областного педагогического института сотрудничал в различных многотиражках. После окончания института (1967) работал редактором в разных издательствах, сценаристом на телевидении, преподавателем литературы в школе.

Писатель отслужил три года в армии (в ракетных войсках), а после подал документы в Литературный институт имени Горького, но не прошел по конкурсу. Вскоре был зачислен на филологический факультет Московского областного педагогического института, где проучился до 1967 года. О своих студенческих годах писатель с чувством и теплом рассказал в произведениях «Прости, прощай…» и «Курс молодого бойца».( https://proreligiu.club/lichnosty/pisateli/vladimir-krupin-biografiya.html )

Первые публикации Крупина — очерки, репортажи, заметки — появлялись в районной периодике, армейских и заводских газетах; несколько стихотворений Крупина в 60-е были опубликованы в сборниках произведений молодых поэтов. Однако с н. 70-х Крупин всецело посвящает себя прозаическим жанрам. Первая книга «Зерна» (1974) выявила Крупина как самобытного автора т. н. « деревенской» (традиционной) прозы, творчество которого питается корнями родины, живыми воспоминаниями детства и юности. «( А.Любомудров,http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=0&id=4544&tm=5)

Мировую известность получила повесть «Живая вода» (1980), переведенная на многие языки. Здесь в ироничной манере переосмысливает писатель легенду о живой воде. Открытый в одной из деревень источник помогает людям избавиться от пагубных привычек. В произведении автор выражает надежду на возрождение русских богатырей при помощи этого чудодейственного средства. Еще одно крупное произведение жанра деревенской прозы — «Вятская тетрадь», сборник рассказов о «малой родине» писателя. Обращается Владимир Крупин и к другим темам. Повесть «На днях или раньше» (1977) посвящена проблемам семьи, «От рубля и выше» (1981) — проблемам художественного творчества, «Прости, прощай» (1986) — воспоминание о студенческих годах.

Об Астафьеве

– Вы говорили, что новое поколение писателей не такое светлое. Но Астафьев тоже местами был мрачноват, мягко говоря. Как вы относитесь к последним его романам?

– Как писатель он был очень велик – огромная сила выразительности и убеждения. Познакомился я с ним в 1971 году, но ещё прежде считал его своим учителем. Последние его годы очень нас огорчали. Началось это, наверное, с его пасторалей «Людочка», в которой героиня повесилась, и «Пастух и пастушка» – повести безотрадной, хотя и с проблеском светлого в конце. Раненый солдат умирает в санпоезде и возносится в небо: «Поезд оторвался от рельсов и плыл к горизонту…» Нам с Распутиным он говорил, что цензура из «Пастуха и пастушки» выбросила сравнение, в котором, как помню, солдаты в серых шинелях лежали на снегу, как немытая картошка. По-писательски это необыкновенно сильно. Вот представь: достаёшь из подвала картошку, а она такая лежалая. И мы, конечно, возмущались, что это вычеркнули. Но когда пришла вакханалия вседозволенности, он это восстановил так: «Немытой картошкой, бесхозяйственно высыпанной на снег, виделись солдатские головы в касках и шапках». Сильно! Но вместе с тем он восстановил и другие вырезанные эпизоды, которые ужасали. Например, мат-перемат его героев. И Люся… Астафьев сам говорил, что над образом Люси, «пастушки», в которую был влюблён главный герой, он долго работал и за это время сам в неё влюбился. А в том куске, который он восстановил, Люсю насилуют и наши, и немцы.

Потом были страшная повесть «Печальный детектив» и последний его роман «Прокляты и убиты», который я не смог дочитать до конца. И Распутин тоже не смог. Мы перестали его понимать. И ещё матерные эпитеты в адрес маршала Жукова и других полководцев, этакая «окопная правда», мол, немцев завалили трупами. Мне кажется, он был несправедлив, какой-то надрыв в нём открылся. От этого я очень страдаю, но всегда его поминаю и буду поминать.

– Говорят, что Астафьев ждал Нобелевскую премию и поэтому пытался соответствовать – тому, за что Солженицыну дали премию. Они ведь почти одногодки, шесть лет всего разница, оба воевали, оба писали правду о своём времени, причём Астафьев в литературном плане был выше Солженицына. И если одному дали, то почему другому не дадут…

– Не знаю, чего он ждал. Дождался того, что в 93-м его подпись приткнули под расстрельным «Письмом сорока двух», в котором либералы-демократы призывали запретить коммунистические и «националистические» партии и общества, закрыть некоторые газеты, в том числе «День», «Советскую Россию», «Литературную Россию». Прямо не говорилось, но фактически письмо толкало на расстрел патриотов в Белом доме, поскольку в нём звучал призыв не церемониться с «фашистами» и действовать вне закона, запретив по ходу Верховный Совет и Конституционный суд. Что было поразительно – писали-то вроде либералы, а дух был большевистский. Фамилию Астафьева приткнули в самый конец, хотя по алфавиту она должна была стоять первой. Юрий Кублановский утверждает, что позже Астафьев заявлял, будто его подпись поставили без спроса. Мол, позвонили, сказали про письмо, а он рукой махнул: «Да ладно, подписывай». Но сам факт, что именно к нему обратились, о чём-то да говорит.

Вместе с тем мы его очень любили, и я продолжаю его любить. И смотрите, какой рядом с ним был светлый писатель – Евгений Носов, многие вещи которого, написанные для детей, включены в школьную программу. Он дружил с Астафьевым и был единственный, кто мог говорить ему правду. Сам он тоже был фронтовиком, наводчиком орудия, за три месяца до Победы получил тяжёлое ранение. И говорил ему: «Витя, ну что это такое…» К чести Астафьева, когда он составлял своё собрание сочинений, то вставил туда и письма к нему, в том числе наши и Носова, в котором тот укорял его, мол, Витька, такой-сякой, чего ты тащишь к себе всякую похабщину.

Поэтому, сами понимаете, нельзя Астафьева не любить, хотя бы сострадательно. Моя любимая его книга – «Ода русскому огороду». Какая же это красота! По сути повесть, конечно, православная – о том, как Господь Бог хранит Своих людей и в тяжелейшие времена посылает то траву, то картошку, то рыбу.

Отыскать тему

Я никогда не думаю, откуда взять тему. Просто хочется о чем-то написать, я и пишу. Жизнь, она дает такие образцы, что все фэнтези кажутся скучной выдумкой. В жизни есть все в гораздо большем количестве, чем можно выдумать. Я никогда ничего не измышлял, сюжеты подсказывала сама жизнь. Например, я решил описать одну историю, когда узнал про мальчика, родители которого хотели разойтись, и, чтоб жить в одном районе, они решили давать объявление о размене квартиры не в газете, а самолично расклеить их по близлежащим улицам. Так этот мальчик ночью бежал за папой и срывал объявления. Ну как об этом не написать? А вот Любочка, о которой я тоже написал. Она жила в хорошем детском доме, с ласковым, заботливым персоналом. Но все время убегала из детского дома к матери, лишенных родительских прав. Мать пила и била эту Любочку, так что обратно в детский дом, где её любили, девочка возвращалась в синяках. Чтобы вновь уйти к матери. «А если мама упадет во дворе, кто её домой приведёт?» – говорила она.

А в последнее время я, может быть, к сожалению, может – к радости, пишу из послушания. Вот решил я оформить какие-то свои мысли, как владыка Климент говорит: «Владимир Николаевич, вам надо написать о преподобном Тихоне Калужском!» И всё, я руки по швам.

Город и деревня

Владимир Николаевич встретил радушно, обнял по-братски и в кабинет пригласил: «Извини, мне тут срочно на письмо ответить надо, а ты пока картины посмотри». Кабинет, как и остальные комнаты столичного жителя, в иконах, книгах и картинах. Мебель сборная, видно, что каждый разномастный предмет связан с какими-то воспоминаниями. Домотканый коврик – настоящий, деревенский. Такими, в стиле а ля рюс, украшают свои апартаменты новые русские, а у Крупиных он используется по назначению, прикрывает потёртый диван. Писатель заканчивает писать в ноутбуке, я достаю диктофон, но не тут-то было – Надежда Леонидовна, его супруга и тоже писатель, редактор журнала по педагогике, приглашает к столу. По русскому обычаю.

После молитвы чаёвничаем, поддерживая неспешный разговор. Как водится, говорим о погоде, мол, удивительная зима нынче – столько снега в Москве никогда не выпадало с 1915 года.

– Вы ведь в Москве давно живёте? – спрашиваю вятчанина.

Владимир Николаевич смеётся:

– Давно, но те рекордные снегопады 15-го года не застал. В Москве срочную службу я служил в конце 50-х годов, успев перед армией у себя в Кильмези два года поработать в районной газете и один год слесарем и фрезеровщиком. Потом учился здесь в институте. Мечтал быть историком, написал сценарий об улицах Москвы для телевидения, водил экскурсии. Изучил столицу вдоль и поперёк.

– Тогда и решили остаться здесь?

– Нет, хотя аспирантура предоставляла столичную прописку. Остался я, когда на Надежде женился, коренной москвичке.

– Ту Москву, в которой вы познакомились, мы знаем по фильму «Я шагаю по Москве», – обращаюсь к Надежде Леонидовне. – Теперь это другой город?

– Так и страна уже не та, многое поменялось, – ответила она. – Недавно мне на смартфон скинули старые фотографии Люблино, где мы жили. Такие кадры любительские. Боже мой!.. Совершенно другая среда, другие люди.

– Представь, у платформы стоят старушки, продают редиску – 10 копеек за пучок. Подойдёшь к ним, поговоришь. Электричка вот-вот отойдёт, а спешки нет – впереди у тебя и у всей страны необъятное будущее, – вспоминает Владимир Николаевич. – Страна была как одна семья. А потом как пошли в архитектуре углы, так и люди стали угловатыми.

– Думаете, архитектура влияет на людей?

– Очень! Вот вы в каком доме детство провели? Деревянном? Невысокие дома – это значит, люди друг друга знают. И к лесу, к реке они ближе. Какое детство без этого? Кто заводит большую семью, им лучше растить детей в деревне, впечатления оттуда на всю оставшуюся жизнь экстраполируются.

– Какие слова-то употребляешь, Боже мой, – качает головой супруга.

Писатель смеётся:

– Хорошо, скажу «проецируются». А если серьёзно, то в деревне с детства и язык живой в человека закладывается, потому что там живая среда… Вот есть такой варенец, может, съешь?

– Спаси Господи, – принимаю угощение и делаю попытку начать интервью.

Особенность прозы Крупина

Основным образом в творчестве этого писателя является Дом. В своих рассказах он воссоздает его, основываясь на воспоминаниях о родственниках, крестьянском быте, народной мудрости, присущей жителям деревни. Еще одна характерная черта прозы Крупина – открытые финалы. Причем подобные концовки отличаются особой лиричностью и проникновенностью.

Малой родине посвящено одно из самых крупных произведений – «Вятская тетрадь». Согласно мнению критиков, именно в этом сборнике собраны классические примеры деревенской прозы.

Любимые герои Крупина – юродивые, деревенские мужики. Эти персонажи говорят правду, понимают истинную суть событий, хотя и выражают свои мысли довольно косноязычно. Но именно эти правдолюбцы противостоят лжи, которая давно укоренилась в русском обществе, и провоцирует, по мнению автора, такие явления, как социальная апатия, безразличие, пьянство. Писатель чрезвычайно бережно относится к языку. Выражается это не только в богатом литературном стиле, свойственном его произведениям. Известно, что русский прозаик не раз выступал против использования в родной речи заимствований из иностранных языков.

Более позднее творчество Крупина посвящено теме Православия («Великорецкая купель», «Последние времена», «Крестный ход»). С середины девяностых годов писатель преподает в духовной академии, а также является главным редактором одного из христианских журналов.

ВЛАДИМИРУ НИКОЛАЕВИЧУ КРУПИНУ – 80!

— Брат Николай, — перед метро Крупин вдруг остановился. — На сегодня ситуация такова, что люди предлагают на должность председателя твою и мою кандидатуру.

— Знаю, Владимир Николаевич. Я вот здесь и сейчас обещаю Вам, что буду голосовать за Вас.

— А я — за тебя! Как бы меня не уговаривали голосовать против.

Мы пожали друг другу руки.

Уговаривать его начали через несколько дней.

— Уговаривают, наседают. Я отказался. Мы с тобой офицеры, и я буду держать своё слово до конца. Так и сказал всем: «Я дал слово Иванову. И потому проголосую за него»…

Штрих, деталь из удивительно чистых страничек биографии Владимира Николаевича Крупина, кроме нас двоих никому доселе не известная. При этом все, кому интересен этот образ, этот человек, могут открыть энциклопедии, социальные сети, литературные и православные сайты и прочесть и лично о нём, и о его книгах сотни страниц. Мне же захотелось в его юбилей поделиться этими воспоминаниями как о человеке, который может сказать: «Честь имею»! Который при кажущейся мягкости характера обладает колоссальный твёрдости внутренним стержнем. Его готовность отстаивать свою точку зрения в бесчисленных дискуссиях о вере, о путях развития отечественной литературы удивляют и радуют, потому что это всегда идёт от сердца, глубоких знаний и от правды жизни. А любовь к нему в регионах! А особенно в Вятском крае, где он получил звание Почётного гражданина Кировской области! В этих тёплых лучах всем, кто оказывался рядом с ним в командировках, доводилось греться и насыщаться энергией. Как подчёркивают те, кто учился на его книгах, к Крупину можно даже мысленно прислониться и ощутить себя уверенным и сильным.

А он всего лишь наш современник, который преданно дружил с Валентином Распутиным, Василием Беловым, Виктором Лихоносовым, Борисом Олейником, десятками других знаковых для России мастеров слова. Помните, «Скажи мне, кто твой друг»… И счастье нынешнему поколению писателей, рабочих секретарей, что Крупин стал своеобразным мостком, соединительной нитью между тем временем и днём нынешним. Он передаёт нам самое ценное от них — атмосферу общения и преданности Отечеству. В старину детей старались умыть водой, которая процеживалась через сито со спелой пшеницей или рожью, что предполагало здоровье, ум, соборность. Общение с подвижником, первым лауреатом самой духовной — Патриаршей премии, оно сродни этому омовению

Символично, что первая его повесть, которая привлекла внимание критиков, называлась «Живая вода»

Дорогой Владимир Николаевич!

Вот Вы заходите на заседание секретариата в традиционной красной рубашке, которая никогда не знала галстуков, ибо Вы их не признаёте (да и откуда взяться любви к заграничной моде сыну лесничего, выросшего на приволье и при русском слове). Перекрестившись, садитесь на своё любимое место — оно не в первых рядах, конечно же (а ведь должны же вроде бы были привыкнуть к первым столам президиумов, находясь в редколлегии «Нового мира», в должностях главного редактора журналов «Москва» и «Благодатный огонь», являясь бессменным почётным председателем литературного конкурса «Золотой витязь» и участвуя во множестве жюри). И внимаете проблемам, которые волнуют Союз писателей России в готовности помочь и подставить плечо. Потому что они никогда не отходили от Вашего сердца, Вы не уподобились тем, кто ушёл в чистое творчество или в личные житейские проблемы. Собственно, оттого и так долог Ваш литературный век, оттого упруги строки и метки наблюдения, что дышите полной грудью и живёте без мерных весов, отмеряющих выгоду. И в Ваш юбилей мы не только поздравим Вас с Днём рождения, но и наметим совместные мероприятия от 7 сентября и далее.

Гордимся. Уважаем. Любим!

От имени рабочего секретариата, писателей России —

Николай ИВАНОВ,председатель Союза писателей

Тонкая грань между психически здоровыми и больными

Тема психиатрической лечебницы. На самом деле там не психически больные, а душевнобольные. Почувствуйте разницу. Работая над повестью «Как только, так сразу», я занимался изучением ненаследственных психических болезней. Мой друг замечательный поэт Анатолий Гребнев как раз работал в такой клинике. Я приезжал к нему постоянно, много читал соответствующей литературы, наблюдал. И вдруг начинал почти у всех здоровых выделять те или иные призраки «психических отклонений». Мы настолько близки, здоровые и нездоровые, что грань провести трудно.

Легче жить становится, когда ты с Богом живешь. Исчезает брюзжание, недовольство… Слава Богу за всё! За то, что я православный, за то, что родился и живу в самой лучшей стране – в России.

Беседовала Оксана Головко

Вы прочитали статью Владимир Крупин – русский писатель.

Первая исповедь –Марусины платки

Где родился

Владимир Крупин. Фото Александра Тягны-Рядно

Место рождения, детства человека играет решающую роль в его жизни. Вот я смотрю на коллег – горожан и думаю, о чём им писать? Асфальт, голуби, дворовый футбол. А дальше? Давящее пространство городских улиц? А ребенку нужно выбежать во двор, чтобы мычала корова, чтобы собака любимая подскочила! Дальше – река лес… И все время что-то приходится делать – то поливать, то с сорняками бороться, то кур покормить. А языковая среда?! У меня писатели – это отец с матерью да деды с бабками. Я просто записываю. У нас вообще такое количество талантов прорезается через изначальную близость к природе, к большой семье. Воспитание, атмосфера в семье – решающее дело.

Я с детства хотел быть писателем и много читал. И ребята из класса стали называть меня «запечный таракан». Я так переживал: ведь какая девочка полюбит мальчика с таким прозвищем?! С другой стороны, эта детская жестокость на самом деле позволяет добиваться большего.