Атаманша марья, божедомка и чумное кладбище: мрачная история марьиной рощи

Ворожея, атаманша и просто красавица

Точно о том, откуда взялось название «Марьина Роща», неизвестно. Этот топоним появился на карте в первой половине XVIII века и указывал на то, что роща находилась вблизи деревни Марьино, которая в свою очередь входила в состав владений села Останкино. В конце XVI века на этом месте была пустошь, а в начале XVII уже возникла слободка Марьино, которая значилась за боярином Иваном Борисовичем Черкасским. Слободка быстро разрасталась и заселялась самыми разными ремесленниками: квасниками, овчинниками, холщевниками, иконописцами, шорниками, резчиками и другими.

Существуют и другие версии. Так, в начале XV века местность, прилегающая к слободе Марьинской, принадлежала сыну боярина Федора Кошки (предку Романовых и Шереметьевых) Федору Голтяю, который был женат на дочери последнего московского Тысяцкого, и была это боярыня Марья – женщина удивительной красоты, в честь которой и могло появиться название Марьина Роща. Есть легенда, что во времена Голтяя в этих лесах жила ворожея Марья, к которой приходили за помощью в сердечных делах и простые люди, и знатные. Якобы приходившие к Марье уже не возвращались – они становились жертвами дружка колдуньи Ильи (или Ивана). Легенды переплетались между собой, в некоторых ворожеей Марьей была сама жена Федора Голтяя, которая якобы сбежала со слугой и промышляла в лесу колдовством и грабежом, и закончилось все это тем, что любовник убил то ли мужа, то ли Марью… Конечно, все это уже фольклор, напоминающий «Леди Макбет Мценского уезда».

А вот то, что в лесу на месте нынешней Марьины Рощи промышляли разбойники, – чистая правда. Это сегодня Марьина Роща – близкий к центру престижный район Москвы, а несколько веков назад это была окраина, глухой лес с огромными древними деревьями. Через него купцам с товаром или уже вырученными деньгами приходилось ехать из Москвы в Дмитров и Сергиев Посад и обратно. Говорят, что руководила шайкой разбойников некая атаманша Марья.

Надо отметить, что масла в огонь народного воображения в начале XIX века подлил Василий Жуковский, написавший романтический рассказ «Марьина роща» – про ревность, кровь и любовь в треугольнике между красавицей Марьей, певцом Усладой и витязем Рогдаем. Душещипательное повествование просто не могло остаться незамеченным.

Массовые похороны и духи убитых

Неотъемлемая часть истории района связана с кладбищами. В старину хоронить «по чести» было принято лишь тех, кто умер с покаянием и причастившись. Остальные варианты считались «дурной смертью», таких людей не хоронили на обычных погостах, причем хоронить их дозволялось дважды в году: в четверг седьмой недели после Пасхи, то есть на Семик, или на Покров. Трупы дожидались погребения в так называемых убогих домах – специальной яме с ледником, огороженной кольями и небольшим забором.

Такой убогий дом (он же божедомка, он же гноище, он же ямник), был и в Марьиной Роще. Туда со всего города свозили неопознанные трупы, в основном самоубийц, пьяниц и нищих, а также тех, кто умер не своей смертью. Тела складывали в яму и пересыпали льдом, до момента похорон родственники пропавших без вести могли прийти и поискать человека.

В 1750 году по указу Елизаветы Петровны в Марьиной Роще появилось первое общегородское кладбище, которое назвали Лазаревским. На похороны в Семик туда съезжалось множество людей со всего города – поначалу в основном родственников пропавших. Покойников закапывали без гробов – заворачивали в саван и складывали в траншеи, а потом начинались поминки. Со временем, как это ни парадоксально, люди стали ехать в Марьину Рощу для увеселений: вокруг похорон развилась целая индустрия, состоящая из трактиров, балаганов и гадалок.

Гуляли на самом кладбище, в трактирах, в лесу – в народе верили, что духи «заложных» покойников, то есть умерших не своей смертью, не получают успокоения и бродят по свету, преследуя одиноких путников, поэтому гулять предпочитали компанией. Семик также считался праздником русалок, в это время девушки гадали на женихов и приезжали в Марьину Рощу для этого. Со временем похороны стали проводить гораздо чаще, однако традиция съезжаться на Семик сохранилась.

Репродукция с картины неизвестного художника середины XIX века «Гулянье в Марьиной роще»

Лазаревское кладбище оставалось местом погребения непокаявшихся грешников до эпидемии чумы 1771 года, когда в Москве появилось сразу несколько больших кладбищ, одно из них – Миусское – по соседству. Тогда Лазаревское кладбище оказалось единственным в городе общественным кладбищем внутри Камер-Коллежского вала и вдруг стало престижным. В 1787 году построили церковь Сошествия Святого Духа.

В начале 1930-х годов кладбище закрыли, а в 1936-м – ликвидировали, чтобы построить буквально на костях парк имени Дзержинского, позже переименованный в «Фестивальный». Сегодня он относится к Мещанскому району Москвы.

Зарытые клады и легенда о братьях Сандуновых

С тех пор, как на Лазаревском кладбище начали хоронить знать, оно интересовало кладоискателей. Ходили слухи о несметных сокровищах, покоящихся в земле – якобы некая купчиха не хотела расставаться со своими драгоценностями и завещала положить их себе в гроб и прочее-прочее-прочее.

Одна любопытная история, связанная с кладом, действительно имела место. Так, на рубеже XVIII-XIX веков на Лазаревском кладбище была захоронена семья Силы Николаевича Сандунова, основателя знаменитых Сандуновских бань на Неглинной улице. После похорон сыновья Сила и Николай обнаружили, что никакого богатства родители не оставили. Куда делось нажитое состояние, они не знали. Тогда братья Сандуновы начали думать, куда делись деньги, и вспомнили, что мать, умирая, попросила положить в гроб ее любимую подушку. Гроб выкопали, подушку вынули и распороли, но внутри не нашли никаких сокровищ. Тогда братья установили над могилой родителей памятник в виде прямоугольного ящика из чугунных плит, увенчанного чугунным крестом, который обвивали две змеи.

«В Марьиной роще – люди проще»

Некоторое время в начале XIX века Марьина Роща была престижным местом, где снимали дачи на лето. Тогда гулянья на Семик стали больше напоминать фестиваль. Чтобы почувствовать атмосферу этого странного народного гулянья, в Марьиной Роще побывали Пушкин и Гоголь.

Но продолжалось это недолго. После Крестьянской реформы 1961 года Шереметевы, которым эти земли принадлежали около 150 лет, сдали их в долгосрочную аренду «Поземельному обществу». Деревья нещадно вырубались, чтобы сдавать землю мелким собственникам, начали открываться предприятия, строились некрасивые одно- и двухэтажные деревянные бараки без удобств, в которых селились рабочие местных фабрик. Население Марьиной рощи резко возросло, сдавались комнаты и койки, одновременно расцвел и криминал.

В ХХ веке за Марьиной Рощей плотно закрепилась плохая репутация. Здесь легче всего было сбыть краденое, подделать деньги и организовать другие незаконные дела. Так, например, на современной Октябрьской улице жил некий Иван Ланин, который владел домом с вывеской «Экипажное заведение». На деле он обеспечивал транспортом местные бандитские шайки и перепродавал краденых лошадей, которых получал от цыган. В 20-30-х годах в Марьиной Роще орудовала банда «Черная кошка», в романе братьев Вайнеров почти все ключевые события происходят там. Например, Верка-модистка жила на 7-м проезде Марьиной Рощи, награбленное бандиты прятали во дворе Рижского вокзала, а операция по захвату банды была проведена в подвале магазина на Трифоновской улице. В таком контексте упомянул район и Владимир Высоцкий в песне «Город уши заткнул» – истории вора-рецидивиста:

«Ты увидел, услышал – как листья дрожат,Твои тощие, хилые мощи, –Дело сделал свое я – и тут же назад,А вещи – тещев Марьиной роще».

Умершие «неправильной» смертью

К ним относились самоубийцы; люди, скончавшиеся при неизвестных обстоятельствах – например, убитые, утопленники, замёрзшие на улице; пропойцы; некрещёные покойники, в том числе младенцы, убитые своими матерями; умершие без покаяния; неопознанные покойники.

Невежественные суеверные люди считали, что на таких мертвецах лежит грех, а поэтому их «земля не примет». Также боялись, что такой мертвый может не найти покоя и превратиться в злого духа. Разумеется, такие суеверия были унаследованы ещё с языческих времён.

В Москве при Варсонофьевском монастыре на Большой Лубянке существовало кладбище, где хоронили нищих, безродных и бездомных бродяг. Там по приказу Лжедмитрия I был перезахоронен царь Борис Годунов. Однако и сам Лжедмитрий впоследствии был захоронен в «убогом доме» за Серпуховскими воротами.

В эпоху Средневековья неопознанные трупы в Москве сначала свозили на опознание в Китай-город. Туда, к часовням на Крестцах, приходили те, кто искал своих близких. Если тело никто не опознавал, его отвозили в скудельницу. В других местах рано утром трупы выставлялись для опознавания прямо в «божедомке».